1941 г.

 

[...] Архитектор, разрабатывающий совместно со скульптором общую структуру сооружения, и скульптор, вносящий в общий замысел те элементы, детали, которые делают сооружение масштабным, — такого рода широкие перспективы рисовались от совместной согласованной работы архитектора и скульптора. [...] [...] Опыт совместной работы архитектора и скульптора над рядом выполненных за последние годы в Ленинграде сооружений положительных результатов пока не дал. Чем это объясняется? Архитектор, являясь первоисточником композиции, считает, что только последующая работа открывает возможности вовлечения скульптора. Утверждение — само по себе мало обоснованное.

 

Вместе с тем скульпторы в основной своей массе оказались далеко не подготовленными ни к одновременному участию в общей композиции  и,  что  гораздо  серьезнее,  ни   к  последующей   работе, если таковая связана с орнаментальной скульптурой. [...]

 

[...] Подлинное мастерство скульптора прежде всего выявляется в отношении его к архитектурному окружению. Скульптурная деталь сооружения призвана выявлять его пластические свойства и не должна идти вразрез с общим его тектоническим устроением. Меньше всего может помочь в разрешении синтетической задачи метод противопоставления. [...]

 

[...] Острейшая необходимость в самом тесном творческом содружестве архитектора и скульптора является совершенно очевидной. Это творческое единение, практическое и повседневное, несомненно приведет и к усилению архитектурного фронта и к взаимному профессиональному обогащению мастеров двух видов искусства, призванных к совместной работе. Творческое содружество ускорит также процесс создания скульптора-мастера, работающего над выразительностью стенной плоскости, чувствующего и понимающего архитектурную и скульптурную деталь и умеющего сдержанными средствами выявить богатейшие пластические возможности современного советского сооружения.

 

Творческое содружество скульптора и архитектора в полной мере подтверждает и то положение, что одновременно с монументальной скульптурой существует и будет существовать скульптура декора, которая призвана разрешить актуальнейшие задачи современной архитектуры. [...]

 

 

 

1958—1962 гг.

 

[...] Декоративные элементы призваны способствовать выявлению целого. Если они не в состоянии подчеркнуть основную архитектурную структуру, то синтетический замысел может превратиться в декоративность, которая живет собственной жизнью и несет в себе в конечном счете антихудожественные начала. [...]

 

[...] Проблема введения декоративных элементов в условиях современной архитектуры, основанной в значительной степени на применении машинного производства, приобрела иной характер, отличный от тех позиций, на которых мы стояли всего несколько лет тому назад, когда проблема индустриализации не получила такого грандиозного развития. [...]

 

[...] Элементы декора, в частности орнамента, скульптуры, живописи, требуют умения найти метод творческого слияния с архитектурой. Только такое слияние, такое взаимодействие способно внести в общий замысел ту степень художественного порядка, которая способна возвести изображаемое в ранг искусства.

 

Но не всегда подготовленность представителей смежных искусств к совместной работе с архитектором является равноценной, независимо от способностей таковых. Очевидно, такое тесное взаимодействие должно быть подготовлено в соответствующих вузах, без чего найти общий язык бывает весьма затруднительно. Это приводит к тому, что весьма часто архитектор, подобно автору этих строк, берет на себя функции художника и скульптора-орнамента-листа. Исполнительская часть в этом случае принадлежит лепщику-модельщику и художнику-исполнителю. Это может придать большую целостность интерьеру и экстерьеру, но вместе с тем лишает иной раз таковые тех дополнительных оттенков, которые могли бы углубить композицию, сообщив те ноты, которые должны быть свойственны подлинному художественному произведению.

 

Значительно сложнее проблема введения в интерьер живописи — монументальной и станковой. Что касается введения живописи в наружный облик здания, то это вопрос специфического свойства и далеко не всегда является необходимым, несмотря на ряд примеров (здание библиотеки, ректората университета в Мехико, Дворец пионеров в Москве и пр.). Это дело в значительной степени творческой устремленности архитектора. Что же касается автора этих строк, то введение монументальной живописи в наружный облик сооружения не отвечает его наклонностям. Писать же без уверенности в необходимости таковой, естественно, затруднительно. Вместе с тем живопись в интерьере, как правило, может повысить общий пространственный тонус, если она выполнена с соответствующим качеством. Мне думается, что хорошая живопись может быть внесена в любой современный интерьер, вне ее стилистической направленности. [...]

 

[...] Громадную роль в организации нового сооружения играет при взаимодействии с живописью масштаб изображаемого, роль циста и освещения. Особенно важно учесть с самого начала принцип перспективного построения (возможно, и условный), в котором иллюзорность не обязательна. Вместе с тем главные точки зрения зрителя должны быть рассчитаны с большой точностью. Особого подхода требует введение в интерьер мозаики. В частности, попытка введения ее в плоскость плафона (в том случае если последний не образован сводчатыми конструкциями) не может гарантировать успех. Примеры включения мозаики в плафоны станций московского метро «Комсомольская» и «Маяковская», несмотря на ее высокое качество, не оправдали себя, так как плоский плафон не, может преодолеть зрительную тяжесть материала смальты. [...] [...] Если произведения живописи, пластики будут оторваны от архитектуры и будут жить своей жизнью вне гармонии с окружением, они в конечном итоге, оставаясь ценными сами по себе, не могут не способствовать разрушению целого.

 

Задуманная архитектором живописная или скульптурная композиция должна иметь в своей основе те или иные синтетические возможности. Архитектор должен быть ведущим в процессе реализации проекта, так как он может по своему образному мышлению и навыку пространственного восприятия определить все основные составляющие его замысла. Это вовсе не означает, что работа не может идти одновременно с живописцем, скульптором при условии взаимопонимания в общем творческом процессе. [...]

 

 

 

1962 г.

 

[...] У нас имеются все предпосылки для создания такого типа скульптуры, в которой детали не играют самодовлеющей роли, а наряду с тематическим началом подчеркивают общее композиционное построение, основную идею произведения. Даже при несовершенном исполнении такая скульптура ближе современной архитектуре, чем бесконечное количество отдельно стоящих фигур (натуралистического плана), размножаемых нередко с таким усердием. Все это, конечно, не означает, что любая скульптура, выполненная «по-современному», уже тем самым решает поставленную задачу. [...]