Два вопроса архитектурной теории
* Из статьи в газете «Советское искусство», 1947, 7 октября.
[...] Мы должны твердо усвоить исходное положение о том, что в центре всей архитектурной деятельности находится современность, наша советская действительность, интересы Советского государства и советских людей. Наша современность требует своих архитектурных средств, своих архитектурных образов, своих приемов решения архитектурных задач, глубоко отличных от всего, что было сделано в прошлом.
Великие традиции, созданные прогрессивными явлениями старой архитектуры, должны быть развиты и оплодотворены нами в духе смелого новаторства, так, чтобы они могли служить современности.
Но наши теоретические работы ни в коем случае не должны ограничиваться только разработкой общих проблем советской архитектуры. Существенной частью нашей теории должно явиться раскрытие объективных законов построения архитектурного организма, законов и правил, которые составляют, если можно так выразиться, грамматику архитектуры. Ведь и для композитора совершенно обязательным является твердое усвоение основ музыкальной композиции. Но эта теория музыкальной композиции не есть нечто неподвижное. Она развивается, и ее современное состояние далеко не похоже на то, каким оно было во времена Гайдна или Бетховена. Она использует те достижения науки в области музыки, которые были освоены в виде объективных законов построения музыкального произведения.
В архитектуре, которую очень часто сравнивают с музыкой, эти объективные законы, музыкальные аккорды, формы и их мелодическое разрешение тоже имеют место, и все большие мыслители и архитекторы понимали значение этих законов.
Существует много работ, которые рассматривают отдельные вопросы теории архитектурной композиции. Общий недостаток этих работ в том, что они касаются теоретических вопросов вне зависимости от художественного образа архитектурного произведения. Между тем известно, что для создания архитектурного произведения и масштаб, и метр, и ритм, и пропорции являются лишь средствами, подобно тому как учение о мелодии, о цезуре, об аккордах и тональности является лишь средством для построения музыкального произведения.
Недостаток этих работ состоит еще и в том, что ни одна из них не поставила в тесную органическую связь и зависимость гармонические ряды или масштаб сооружения с идейным содержанием образа. Еще нет теории композиции, которая дала бы в руки архитектора некоторые законы построения архитектурного организма в зависимости от его идейного содержания, в зависимости от его жанра.
В нашей архитектурной практике сплошь и рядом наблюдается пассивное, подражательное отношение к наследству, некритическое перенесение в нашу действительность чуждых ей, отживших форм и приемов старой архитектуры. Получается, что не прошлое служит интересам настоящего, а, наоборот, настоящее, его нужды и интересы приносятся в жертву готовым образцам и канонам, созданным в прошлом. Это ведет прямой дорогой к формализму и к формалистической трактовке классики. Именно таким формалистическим подходом характеризуются многие работы наших архитекторов, выполненные в духе стилизации, имитирующие или варьирующие те или иные формы старого зодчества.
Задача нашей теории — показать, как следует использовать архитектурное наследство с тем, чтобы из этого наследства усваивать и развивать его прогрессивные жизненные элементы, отбрасывая все устаревшее, все то, что тянет нашу архитектуру назад.
Современная теория советской архитектуры не может не ввести существенные поправки в те законы образования архитектурного организма, которые были установлены классиками античности и Возрождения.
Разработка вопросов архитектурной композиции и того, что можно назвать архитектурной грамматикой, имеет особое значение в связи с актуальнейшей задачей резко поднять качественный уровень нашей архитектурной практики, резко повысить мастерство всей массы советских архитекторов. Это особенно важно, в частности, для борьбы за высокий художественный вкус, против низкопробной, пошлой архитектуры.
Добавить комментарий