Развертывается невиданное в жизни национальных республик строительство. Перепланировываются и закладываются целые города, строятся рабочие поселки, новые деревни, народные дома и т. д. На первый план общественной жизни выдвигаются проблемы строительства. Среди них в настоящее время особо выделяются вопросы о стиле и форме архитектурных произведений и методах выработки новых архитектурных форм, соответствующих нашей эпохе.

 

Эти вопросы требуют немедленного решения, так как исправить впоследствии сделанные промахи будет трудно и поздно. Без твердых руководящих принципиальных положений двигаться вперед нельзя. Вопросы формы в архитектуре — вопросы идеологии. Вот почему они приобретают в наши дни такую актуальность. [...]

 

Армянская буржуазия мечтала создать свой «национальный» стиль в архитектуре, понимая под этим возрождение форм исторической армянской архитектуры. [...]

 

Буржуазия не была в состоянии создать органическую культуру в архитектуре. Она механически переносила формы и мотивы армянской исторической архитектуры, архитектуры церковно-феодальной, якобы создавая свою национальную архитектуру. Она противопоставляла эту архитектуру, как и всю национальную культуру, архитектуре и культуре других наций (грузин, тюрок и т. д.), боролась против «привнесенных элементов», против «чуждого» влияния. Натравляла этим одну нацию на другую и тем самым задерживала путь к общей интернациональной культуре.

 

Октябрьская революция вместе с буржуазией выбросила и ее понимание национальной культуры, национальной архитектуры. Очистила архитектуру от мусора старых стилей и выдвинула новые принципы строительства. Архитектура становится одним из организующих факторов нового быта и социалистического строительства. Предстоят гигантские задачи перед советской архитектурой, воплотить которые в своих формах не в силе все старые стили.

 

Однако под видом насаждения национальной культуры у нас на деле все еще проводятся мечтания армянской буржуазии — воссоздать историческую «национальную» архитектуру, «возродить забытые традиции». [...]

 

Под лозунгом насаждения «национальной» архитектуры, применяют к фасадам современных сооружений древнеармянский стиль церковно-феодальной архитектуры, механически перенося мотивы и конструктивные методы этой архитектуры в современность. Так, уже выстроены: здания Наркомзема и Сельхозбанка в Эривани, текстильная фабрика в Ленинакане, строятся народный дом в Эривани, киноателье и рабочие жилища и т. д. Центру следуют окраины. Для рабочих медного рудника Аллаверды в Армении выстроен новый клуб, о котором рабкор пишет: «Мало было у нас церквей, построили еще одну». А о здании Сельхозбанка в Эривани в профсоюзном органе «Ашхатанк» был напечатан следующий анекдотичный разговор:

 

Крестьянка — студенту. Что за новую церковь строят, сынок?

Студент. Это не церковь, бабушка, а здание Сельхозбанка.

Крестьянка. А для чего этот купол и кресты, сынок?

Студент. Это — армянский стиль, бабушка. [...]

 

Архитектурный стиль всегда определяется двумя факторами: во-первых, задачей (храм, дворец, завод и т. д.), которую ставил перед архитектурой экономически более сильный класс — соответственно своим потребностям и желаниям, и во-вторых, техникой (строительный материал, инструменты, строительное искусство), которая в состоянии была осуществить эту задачу. Под влиянием экономических и общественных условий изменялись эти факторы (задача и техника), вместе с этим и архитектурные формы и стили. [...]

 

Формы церковной архитектуры, установленные в течение веков, сковывают современного архитектора, не давая ему возможности полностью выражать функцию какого-либо здания, ибо он (архитектор) вынужден в раз навсегда установленных штампованных формах разместить современное содержание. Невозможно под сводами княжеской церкви «Апухамренц» поместить пролетарский клуб. [...]

 

Каково должно быть отношение пролетариата к национальным стилям в архитектуре? Он, конечно, не поставит креста на этой архитектуре и не «выбросит ее с корабля современности», как и все то, что оставлено ему от прошлого. [...]

 

[...] Необходимо критически изучать то богатое наследство, которое оставлено архитектурой предшествующих эпох, рассмотреть его на почве определенных экономических и общественных отношений своего времени. Изучая методы, которыми старые мастера создавали столь действенные в свое время произведения, современные архитекторы должны найти методы, которые дали бы возможность создать равные по силе воздействия произведения, построенные на материале нашей эпохи и проникнутые нашей пролетарской идеологией. Изучать не для копирования, а для экономии времени, чтобы на основании этих опытов идти вперед, преодолевая предстоящие трудности. [...]

 

Если «национальные стили», как порождение от нас далеко отошедших задач и отсталой технической культуры, не могут иметь непосредственно влияния на нашу архитектуру, то предшествующая Эпоха, последние достижения и завоевания техники имеют прямое отношение к пролетарской культуре и архитектуре.

 

[...] Она является продуктом развития знаний, культурного наследия, выработанного в капиталистическом строе, перерабатываемого рабочим классом.

 

И действительно, наша архитектура не может игнорировать нею ту строительную культуру, которая имеется у капиталистических стран. Завоевания техники и передовой изобретательской мысли Запада должны стать собственностью нашей архитектуры. Они создают часть предпосылок дли современной архитектуры.

 

Ведь развитие металлургической техники перевернуло и строительное искусство. Выдвинуло инженера, а архитектор остался в недоумении со своими стилями, колоннами, фронтонами и пилястрами. Эти столь близкие его сердцу обломки прошлого уже становятся негодными для выдвинутых современной техникой строительных материалов. Новые материалы — железо, железобетон и стекло — сразу выбросили все стили со всеми вышеперечисленными элементами. Можно перекрыть громадные пространства без толстых колонн. Арочные двери и окна (избитые мотивы «национальной» архитектуры) перешли в лоно прошлого и совсем вычеркнуты из актива современной архитектуры, так как их заменяет железная балка. Метровые степы становятся легендой и заменяются легкими и тонкими слоями и т. д. и т. п.

 

Развитие техники имело громадное влияние на современную архитектуру своими строительными машинами и инструментами. Обработка строительных материалов производится иными приемами и методами. [...]

 

Архитектура постепенно начинает усваивать и производственные методы современной техники. [...] Единственный путь усовершенствования — выработка стандартных форм различных типов строительства. Форма армянской церкви [...] — продукт проделанного в течение столетий анализа, опыта наилучшего разрешения задачи, гармонии назначения сооружения и техники, воплотившей эту задачу.

 

Армянская церковь, мусульманская мечеть, феодальный замок нашли свои стандарты. И если бы наше жилище и общественные сооружения были изучены в своих внутренних функциональных распределениях [...], то мы кроме производства в миллионах экземпляров получили бы невиданные в истории архитектурные формы жилищ и зданий, которые были бы красивыми [.. ] и в то же время практичными и целесообразными. [...]

 

Но этого недостаточно: одной целесообразностью решения задачи нашей архитектуры не создать [...]

 

Вопросы архитектуры никак нельзя оторвать от вопросов культуры. [...]

 

Архитектура, кроме того, что организует новый быт, организует и мысли, и чувства, и представления зрителей через эмоциональное заражение. [...]

 

Пролетарская культура и архитектура не исключают, конечно, национальной культуры и архитектуры. Интернациональные тенденции и качества [...] принимают различные окраски у различных народностей, в зависимости от тех разных бытовых и климатических условий, в которых находятся они на данной стадии экономически-культурного развития. И без приспособления к местным условиям, без тщательного учета всех и всяких особенностей каждой страны нельзя построить пролетарскую культуру и архитектуру.

 

Возьмем хотя бы такой, на первый взгляд незначительный, вопрос, как вопрос света (солнца), и увидим, что он играет огромную роль в оформлении сооружения. Если на севере ищут солнца, то на юге, наоборот, избегают его, ищут теней. Отсюда террасы, балконы, открытые с одной стороны комнаты и т. д. Кроме того, жаркий климат требует, чтобы не группировали объемов в одном месте, а разбрасывали, чтобы было достаточное проветривание. Плоские крыши — необходимость, так как используются для ночного отдыха. Там, где 8—9 месяцев жары, необходимо дать возможность жителям спать под открытым небом.

 

Вот одна особенность местного характера, которая влияет на формирование сооружений на юге, чисто климатического порядка.

 

Очертание (контур) и высота окружающих гор тоже окажут свое влияние на оформление здания, на пропорцию и отношение частей, объемов и т. д.

 

При создании новых архитектурных организмов нельзя не учесть огромный сдвиг в быту национальностей. Одно раскрепощение женщин коренным образом видоизменяет проблему жилища не только в смысле его содержания, но и общего оформления. Если раньше окна домов выходили во двор, а с улицы видны были лишь гладкие и глухие стены (чтобы скрыть женщин от взглядов мужчин), то сейчас, после раскрепощения женщин, открывается масса возможностей для выявления своеобразных форм южного жилища. [...]

 

Вопросы нового быта, перспективы будущего — это колоссальные проблемы, которые должны быть поставлены в связи с постановкой этого вопроса во всесоюзном масштабе.

 

Национальная архитектура, исходя из современных требований пролетариата и крестьянства и опираясь на передовую технику, будет полностью соответствовать географическим и бытовым особенностям каждой страны, свою окраску получит от них.

 

Это и будет та настоящая национальная архитектура (без кавычек, ибо нация — это пролетариат и крестьянство), которую ищут академики в развалинах средневекового города Ани.

 

Наша задача заключается в том, чтобы разрешить проблему национального стиля в этом разрезе.