Нельзя назвать почти ни одного современного архитектурного произведения, в котором скульптура играла бы значительную роль в композиции. Чем это объясняется? Тем ли, что скульптор разучился делать декоративную скульптуру, или тем, что архитектор, в погоне за экономичностью в строительстве, перестал приглашать скульптора?

 

Ни то, ни другое. Виновата архитектура нашего времени с ее предельно гладкими плоскостями.

 

Ничего лишнего, ни карнизов, ни наличников, ни орнамента, ни скульптуры — таковы требования современного стиля.

 

[...] Предельная гладкость плоскостей — достижение, а не недостаток нашей архитектуры. Подобно тому как в костюме мы ушли от боярской одежды, пышно расшитой золотом, или от кафтанов и париков Людовика XVI и никогда к ним не вернемся, потому что привыкли к новым, более здоровым и гигиеничным формам костюма, так и в архитектуре следует считать приемом здоровым и правильным предельную простоту фасадов.

 

Конечно, следует использовать «наследие классики», однако прежде всего необходимо использовать наследие 15 лет революции. Необходимо и на этом пути обращения к классическому наследию сохранить все достижения современной архитектуры.

 

При хороших общих объемах дома, при богатых, найденных и выисканных пропорциях пролетов и несущих пилонов не потребуется никакое уснащение стены орнаментикой или скульптурой.

 

Из этих положений не следует, что современный архитектор должен вовсе избегать совместной со скульптором работы. Но надо сочетать работу скульптора и архитектора на новых основаниях. Вместо того чтобы сводить роль скульптора к декорированию стены, Заполнению фризов или ниш безразличной скульптурной начинкой, надо предоставить ему возможность давать самостоятельные композиции, которые дополняли бы композицию архитектора, не будучи непосредственно связаны с домом. В таком содружестве работа скульптора, не теряя своего лица в своей самоценности, может многое прибавить к работе архитектора. Так, например, бюст Лассаля в Ленинграде, поставленный возле здания центральной городской станции ж. д. на проспекте 25 Октября, прекрасно сочетается с архитектурной композицией. Главный подъезд с наружной монументальной каменной лестницей слился в единое гармоническое целое с каменным пьедесталом и каменным бюстом Лассаля (работы В. Синайского), несмотря на то, что эти две работы принадлежат художникам разных эпох *.

 

 

Подобное содружество скульптора и архитектора возможно и на самом фасаде здания, если, например, архитектор предоставит II распоряжение скульптора целую стену или даже целый отдельный объем, например башню, где художник-скульптор может проявить блеск своего декоративного дарования, не связанный по рукам и ногам заранее отведенной ему архитектором ролью.

 

Не выпуская из своих рук инициативную роль организатора всей композиции, архитектор может использовать наиболее целесообразно силы и таланты скульптора только в том случае, если обеспечит ему возможность проявить в работе свое художественное лицо — дать цельное самодовлеющее решение.

 

[...] Живописцу, так же как и скульптору, архитектор должен предоставить самостоятельное поле действия, а не приглашать его для исполнения банальных фризов вокруг четырех стен — это старо и неинтересно. Пусть художник получит одну стену, но в ударном центре помещения, пусть он проявит на ней блеск своего декоративного творчества.

 

Но и в росписях стен, так же как и в скульптуре, непригодна наивно-реалистическая трактовка образа. Иллюзия реальности может быть хороша в станковой живописи, но для росписи стен — это прием фальшивый: каменная стена требует монументальной обработки в характере устойчивых форм манеры и фактуры. [...]