[...] В архаике материал довлел над назначением сооружения и его формой. В классике все находилось в гармонии, в барокко форма довлела над материалом и назначением постройки. [...]

 

[...] Вместо камня современный архитектор имеет сотни различных материалов разного веса, фактуры, линейного расширения, работающих на сжатие и растяжение, а также гидроизоляционных, термоизоляционных, звукоизоляционных и др. Все они применяются и в частях и в целом при помощи разных методов, и не для уникальных сооружений, а для массового строительства, т. е. должны состоять из элементов, отвечающих по своему размеру, весу и калибровке основному закону массового производства — взаимозаменяемости и непрерывности процесса возведения сооружений.

 

Некоторые архитекторы пытаются насильственно привязать старую теорию, вытекающую из элементарных задач и простых материалов, работающих на сжатие (камень), к разнообразнейшим и совершенно другим задачам, возникшим в другое время; пытаются насильственно привязать эту теорию к созданию сооружений из различных (в том числе легких и растянутых) материалов или, наконец, пытаются отрицать всякую теорию в надежде, что все «само выйдет». [...]

 

[...] У материала есть свой масштабный и пластический оптимум. Можно и из камня делать огромные вещи, не подавляя, а возвышая человека. И тем больше, чем полнее используется материал: давит не материал как таковой, а материал, не использованный в работе. Давит работающая на растяжение часть архитрава. Своды двойной кривизны из кирпича могут быть легки, как радуга. Почему пока еще не получилось архитектуры из железобетона? Не только потому, что архитектура со своими канонами, разработанными для сжатого материала, не смогла их применить к растянутому железобетону, но и главным образом потому, что она пластически не раскрывала бетон как новый материал, а служила как бы корсетом, невидимо, непонятно как держащим балку. Бетон же в этой нижней части должен работать на растяжение и, «не умея» этого делать, он превращался в балласт. Балка утяжелялась, конструкция пластически оказывалась тяжелой и противоестественной. И только в некоторых работах Перре, применявшего схему «готической дематериализации», железобетон стал удобосмотрим, но он был раскрыт не как новый, растянутый материал, а как дематериализованный, сжатый камень готики. [...]

 

[...] Наши современные представления о прочности должны быть перенесены и в архитектуру. Нужно противопоставить тяжесть прочности, а не совмещать эти два понятия. Отсюда — разная пластика каменного моста, «сработанного рабами Рима», и современного моста, держащегося в пространстве не за счет тяжестей, перетасканных и взгроможденных рабским трудом, а за счет человеческого гения. Материал следует за эпюрой напряжения, найденной человеческим гением. Материал не дематериализуется в идею, как в готике, а материализуется в идее и сливается с ней. [...]