Архитектура Ленинграда и русская национальная архитектура

 

* Журнал «Архитектура Ленинграда», 1940, № 2, стр. 45—50.
 
Говоря о национальных чертах архитектуры, нередко забывают о территориальных рамках или иных моментах, определяющих самое развитие национальных форм искусства. В архитектуре для многих прежде всего возникают представления о национальной архитектуре Грузии, Армении, менее отчетливо — Азербайджана, достаточно ясно об искусстве среднеазиатских республик — Узбекистана, Таджикистана. В то же время у нас были и будут споры о том, что понимать под национальной архитектурой Украины, и совсем почти не говорится о национальной архитектуре Белоруссии. И почему-то позже других внимание архитектурной советской общественности обращено к вопросу о национальных чертах русской архитектуры. Многие до сих пор склонны видеть в ней лишь формы, характерные для искусства Московской Руси или искусства Владимиро-Суздальского и, наконец, Киевско-Новгородского. Тем самым как бы устанавливается положение, что после так называемого искусства «Московии» русское искусство как национальное перестало существовать.
 
В результате этих странных суждений является весьма распространенным определение искусства архитектуры так называемого петербургского периода (терминология И. Грабаря и нескольких других авторов) как периода не русского, а «европейского».
 
Национальное выражение в архитектуре есть один из жизненных моментов, отражающих комплекс определенных идей, чувств и вместе с тем сильнейшим образом определяющих лицо городов.
 
[...] Для ясности хочется сказать, что рядом с термином и понятием «национальное», необходимо поставить «местное» или, выражаясь иначе, «локальное». Выражение русского национального искусства, например на севере Европейской части или в историческом Верхнем Поволжье (Ростов, Ярославль, Горький), может иметь различия в пределах общих национальных черт. Вспомним архитектуру Петербурга и Москвы в XVIII и XIX веках: имея много общего и отличаясь от современной им французской или немецкой, архитектурные облики этих двух городов заметно разнились друг от друга.
 
В искусстве, и в архитектуре особенно (а архитектура есть искусство, произведения которого не перемещаются, они связаны с территорией непременно), местное выражение имеет такое же право на существование, как и национальное. 
 
[...] И поскольку всякое обезличивание в искусстве, как и во всем прочем, есть подавление живых соков, приводящее к вырождению, — наличие местного и его выявление в национальных рамках, соответствующих историческому периоду развития культуры, необходимо. Это положение не находится ни в каком противоречии со стремлением к единому стилю эпохи, как явлению положительному и характеризующему развитие и закрепление известных форм искусства на определенном широком пространстве, в определенный период времени. 
 
Совершенно ясно, что всякое развитие экономических связей ведет к сближению культурному, к взаимопониманиям, к выработке общих приемов и типов в искусстве. Но надо тут же прибавить, что это сближение желательно и возможно лишь в пределе — выражаясь математически, — но невозможно и необязательно вполне и во всех искусствах, прежде всего в архитектуре, по уже отмеченным причинам. Нивелировка — единый на огромных пространствах, тем более во всем мире, архитектурный стиль — ненужен, нелеп, невозможен.
 
[...] Но архитектуру — в смысле образцов отдельных зданий — нередко, начиная с середины XIX века, стали экспортировать и импортировать, то есть пересаживать без модификаций, безлично. Кроме вреда для искусства это на месте ничего не дало. Это лишний раз подтверждает глубокую мудрость определения: социалистическое по содержанию и национальное по форме.
 
[...] Несмотря на относительную международность, Петербург — Ленинград всегда был и оставался подлинно национальным русским городом, и это отражалось и в его архитектуре.
 
[...] Понятие «национальный стиль» во многих искусствах и в архитектуре имеет очень много условностей и оттенков. Генезис национального стиля — от полной самобытности к частичной и до подавляющего заимствования с переработкой — бывает разным, но это не изменяет самого права на определение стиля как национального.
 
[...] Ленинград, как уже сказано, город многих влияний в архитектуре и построен мастерами многих национальностей, но русскими прежде всего. Русские мастера создали ряд ведущих зданий в условиях сильнейшей творческой конкуренции пришлых собратьев по искусству, мастеров старейших поколений, у которых они многому научились. Но это не помешало русским зодчим иметь свое собственное творческое лицо.
 
[...] Петербург основан в момент, когда политические формы и архитектурные одежды Московской Руси, завершившие древнее, несколько обособленное, сильнее смотревшее на Восток, чем на Запад, развитие культуры и искусства, обветшали. Это чувствовалось и до Петра, но Петр, как известно, решительно обернулся к Западу.
 
С тех пор русское искусство не могло быть иным, как идущим в ногу с западным. Но это совсем не означает, что национальное искусство было отброшено и заменено чужим, западным.
 
Самое первое деловое строительство в новорожденном Петербурге повторяло формы тогдашнего московского, нарышкинского, голицынского: это дома-хоромы, довольно грубые по массам и без украшений, или с затейливыми фронтонами и другими украшениями барокко, по-московски несколько пряничного оттенка. [...]
 
[...] Но не только эти истинно национальные, идущие из Москвы традиции в цветовом колорите и в фактуре поверхностей зданий имели место в Петербурге, были и структурные — архитектонические и планировочные — исконные приемы.
 
[...] Возвращаясь к лучшим временам петербургской архитектуры, надо отметить неоклассицизм, ампир и его мастеров, отличных от французских эквивалентов и от немецких. Разберите ордер петербургских домов, найдете ли вы вполне точное подобие в Париже, Берлине, где угодно на Западе?
 
[...] Тот, кто много поездил по Европе, всегда скажет, что Ленинград ближе к коренным русским городам, чем к европейским, всем своим существом — широтой планировки, простором, иным масштабом зданий, иным соотношением высоты зданий и ширины улиц и площадей, несмотря на действительно новые принципы его планировки.
 
Поэтому мы утверждаем, что лицо петербургской архитектуры есть лицо национальной русской архитектуры XVIII и XIX веков (если не говорить о XX веке), хотя несколько иное в своем характере по местным и историческим условиям, чем лицо архитектуры Москвы того же времени.
 
 
 
поддержать Totalarch

Комментарии

где можно прочесть полный текст статьи?
Аватар пользователя totalarch_theory

в журнале «Архитектура Ленинграда», 1940, № 2, стр. 45—50.

Добавить комментарий

Подтвердите, что вы не спамер
CAPTCHA
Подтвердите, что вы не спамер (Комментарий появится на сайте после проверки модератором)