[...] Ко времени начала моей работы в качестве помощника у Р. И. Клейна * Музей изящных искусств (ныне музей имени Пушкина) на Волхонке снаружи был уже в значительной части выполнен [...] Я проработал в Музее около трех лет, был занят преимущественно интерьерами и сделал там довольно много. Мною выполнен первый входной вестибюль с четырьмя огромными египетскими колоннами и деревянные в египетском характере двери — налево в Египетский зал и направо — в читальный зал. Мною сделан также Египетский зал с двумя рядами сложных колонн: они из бетона, и доставили нам много хлопот, так как тянуть по шаблонам полужидкий цементный раствор было очень трудно; однако все, включая и капители, получилось вполне хорошо. Я сделал Ассирийский зал, Римский зал, частично Ренессансный дворик с лестницей, у которого стоит гигантский Давид и где сейчас поставлены статуя Коллеони, ворота Фрейбургского собора и др. Мною нарисованы в музее все дверные наличники в пролетах между залами [...] выполнен также и читальный зал справа из первого вестибюля. Плафон этого зала нарисован, как мне говорили, работавшим одно время в музее архитектором Перетятковичем **. Двери этого зала, исполненные мною, так же как двери Римского зала, несколько подпорчены нанесенной на них живописью Нивинского ***.

 

 

 

 

[...] Из других работ, которые я выполнял у Клейна [...] должен назвать церковь-усыпальницу для Юсупова в Архангельском [...] Любопытно, что верхний фонарик с волютами, уже поставленный на место, Роман Иванович вторично переделал за свой счет, так как в отношении расходов даже на постройку своей усыпальницы Юсупов был очень прижимист. Применение гранита вместо штукатурки под наружную подковообразную колоннаду тоже стоило нам с Романом Ивановичем немало тяжелых переживаний [...] но удалось все же отстоять для этой постройки много ценных строительных материалов, и в частности мелкокованый гранит для наружной колоннады. [...]

1966 г.

 

В 1925 году мною был составлен проект и начато строительство дома «Известий» ЦИК СССР и ВЦИК в Москве на Пушкинской площади, против стоявшего еще тогда Страстного монастыря [...] Здание кроме помещений издательства должно было включать наиболее крупную в то время у нас типографию [...] К решению конструктивной части я привлек моего друга, профессора Артура Фердинандовича Лолейта *. Здание «Известий» возведено на относительно небольшом участке и, как мне кажется, явилось новым для московского зодчества по своей архитектуре. В первом варианте проект «Известий» решался с высотной 12-этажной башней. Основание этой башни я успел вывести на 3 этажа, когда в утверждающих инстанциях башня была отменена и проект на ходу строительства пришлось несколько видоизменить. Архитектура приобрела нынешние его формы. Здание «Известий» было построено под непосредственно моим руководством, и вот уже почти 40 лет стоит без всякого ремонта, хотя пережило фашистскую бомбардировку Пушкинской площади. [...]

 

 

1933 г.

 

[...] Ряд крупнейших архитекторов Западной Европы и Америки приняли участие в составлении проектов Дворца Советов. Мы даем здесь краткий обзор наиболее интересных из представленных иностранными архитекторами работ.

 

Ганс Пельциг — архитектор, которому посчастливилось не только проектировать, но и выстроить много крупных зданий. Некоторый элемент внешней декоративности в произведениях Пельцига служит средством усиления общей архитектурной значительности его произведений, не мешая им в то же время оставаться в пределах исключительной масштабности и полного соответствия реальным требованиям.

 

[...] Дворец Советов запроектирован в виде двух отдельных зданий с внутренним открытым двором. Здание группы «А» (Большой зал) приподнято [...] что позволяет разместить механический транспорт под главным зданием, отделив этот транспорт от пешеходного движения [...] Секторальную форму большого зала на 15 000 человек с местами, поднимающимися сплошным амфитеатром, начиная от сцены, следует считать вполне целесообразной [...] Малый зал в плане подковообразной формы. Места в виде приподнятого партера и одного балкона [...] В архитектурном отношении сооружение представляет несомненный интерес [...] Значительности общего впечатления несколько мешает разделение сооружения на два самостоятельных отдельных здания, недостаточно увязанных в общую композицию. Тем не менее проект знаменитого немецкого архитектора сможет явиться очень крупным вкладом в дело выработки окончательного проекта. Большой зал по своим пропорциям и архитектурной логике можно считать, по нашему мнению, одним из лучших на конкурсе.

 

Вальтер Гропиус. Последовательно рационалистическая архитектура Гропиуса основана на глубоком проникновении в суть задания. Она, быть может, несколько суховата, но всегда верна расчету и функциональным требованиям. Гропиус [...] своими архитектурными произведениями участвует в развитии техники, он двигает эту технику в своей архитектурной области. Гропиус — талантливый и горячий пропагандист внедрения в архитектуру элементов не ремесленных, а индустриальных.

 

Здание Дворца Советов расположено в уширенной части участка в форме единого комплекса, с хорошим использованием для подъезда набережной Москвы-реки. Все здание в форме двух секторов — одного большого и другого меньшего, объединено кольцевой связью на колоннах, под которыми происходит движение демонстраций через оба зала [...] Большой зал заполняется извне, по внешнему периметру. Хорошо расположенные лестницы обеспечивают быструю загрузку зала [...] Малый зал по профилю интереснее. Здесь помимо партера с небольшим уклоном запроектировано два балкона. [...]

 

Архитектура здания [...] подобно Харьковскому театру того же автора, не оправдывает, к сожалению, тех надежд, которые связаны с именем Гропиуса. [...]

 

Эрих Мендельсон ... характерен определенным уклоном к формализму, даже к архитектурной романтике, особенно в его ранних вещах (башня Эйнштейна). Этот архитектор очень много и разнообразно проектирует и строит. Генеральный план Дворца Советов хорошо и просто разрешен в виде единого здания, свободно стоящего на возвышенной части участка [...] Оба зала, большой и малый, включены в общий комплекс и объединяются расположенной между ними сценической частью, которая может обслуживать оба зала. Этот прием объединения залов следует признать весьма удачным.

 

Большой зал помимо партера и амфитеатра имеет 4 кольцевых балкона, которые служат для «оживления» высоких стен зала [...] Но лестницы для загрузки зала тесны и неудачно сгруппированы [...] Архитектурное оформление из-за схематичности проработки не представляет большого интереса, хотя задумано серьезно. Боковой фасад более значителен по выражению. Передний (сфера, рисующаяся на плоском фоне сцены) — архитектурно менее интересен.

 

Ле Корбюзье — архитектор, который совершенно отчетливо зафиксировал основные черты современной западноевропейской архитектуры. Он как архитектор работает лет 18—20, и всего лишь б—7 лет он выступает как автор крупных архитектурных вещей [...] Корбюзье — исключительное явление в истории современной архитектуры, крупнейший мастер, который лучше, более талантливо, чем кто-либо, и с совершенной определенностью выявил в своих произведениях суть новой архитектуры и наметил направление ее движения. Виллы Корбюзье — это первоклассные, единственные в своем роде произведения, которые неоспоримой художественной обаятельностью заставили идти за ним столь многих, обеспечили за ним широкое влияние и вызвали подражательность. [...]

 

Генеральный план Дворца Советов разрешен им с четким выявлением всех главных групп помещений. Строго симметричное расположение основных и вспомогательных залов по отношению к продольной оси построено очень хорошо, но создает несколько искусственное впечатление. Эскизы генплана [...] указывают на постепенный отход от весьма сложных комбинаций отдельных элементов плана к наиболее простому и четкому последнему варианту. При этом основные части — большой и малый залы, вспомогательные залы и административные помещения — по своему очертанию все время остаются без изменения и, по-видимому, не являются предметом длительных исканий. Это вскрывает процесс творчества Корбюзье, идущего от частностей к общему, или, как он сам говорит в своей обширной объяснительной записке, «от сложности к синтезу». Этот путь не может обеспечить достаточной цельности и связанности общего решения.

 

Принятый Корбюзье основной прием ввода всей людской массы в большой зал на 15 000 человек без лестниц по сплошной наклонной поверхности от входа до последнего ряда мест — самое блестящее предложение во всем проекте. В сущности, это единственное, что является на настоящем конкурсе ответом на массовое значение Зала [...] Весьма значительным недостатком основного приема, который должен отразиться на впечатлении от зала, является загрузка его публикой, все время идущей спиной к эстраде [...] 

 

Прохождение демонстраций по наружным пандусам через эстраду должно создавать эффектное зрелище. Возможность прохождения демонстраций через наружную террасу — также очень выигрышный архитектурный прием. Общая композиция главного зала оригинальна, места разбиты красиво, хотя вертикальный профиль зала, как нам кажется, недостаточно прорисован. [...]

 

Конструкция в настоящем проекте [...] теснейшим образом связана с общим архитектурно-художественным выражением проекта. Перекрытие зала подвешено одним концом к параболической арке, имеющей пролет 180 м и 120 м высоты. Самые эти размеры должны создавать впечатление грандиозного, что и подвинуло, вероятно, Корбюзье полностью обнажить эту конструкцию, вывернув, так сказать, остов наружу.

 

О художественной выразительности своего проекта сам Корбюзье ничего не говорит, полагая, что эта выразительность должна явиться следствием функциональных решений и принятых конструктивных приемов. Однако очевидно, что этих [...] условий еще совершенно недостаточно для сообщения сооружению того высокого художественного выражения, которое было совершенно необходимым в настоящем случае проектирования Дворца Советов [...] Проект явился чрезмерно утилитарным. Тем не менее по исключительной новизне и целесообразности общего решения большого зала и по приему прохождения демонстраций этот проект представляет исключительный интерес.

 

[...] В заключение этого краткого обзора некоторых проектов иностранных архитекторов напрашивается как вывод сопоставление этих проектов с работами, представленными на том же конкурсе нашими, советскими архитекторами.

Что мы видим в работах иностранцев?

 

Прежде всего и главным образом — прекраснейшую техническую эрудицию, умение использовать и целесообразно увязать в архитектурном проекте все те достижения отдельных специальных научно-технических дисциплин, без которых современная большая архитектура [...] не может существовать [...] Целый ряд из [...] представленных нашими архитекторами работ [...] игнорирует научно-техническое обоснование выбранных форм и намечаемых конструктивных приемов. Колоссальные, в большинстве случаев сферические, конические, пирамидальные, прямые и скошенные объемы большого зала, абсолютно, по своим объемам и внутренним очертаниям недоступные какому-либо акустическому регулированию, с легкостью преподносятся как обычные архитектурные решения. Громадные расстояния мест зрителей от оратора, превосходящие все возможности оптики, совершенно не смущают наших архитекторов [...]. Задачи трансформации залов, где вращаются огромные площадки, раздвигаются и поднимаются целые стены, — все это кажется легко преодолимым [...]. Наши архитекторы считают, что кто-то другой позже должен будет продумать, как все это осуществить — вот первая разница.

 

Далее, иностранные архитекторы, по крайней мере те из них, которые привыкли не только много проектировать, но и много строить (Пельциг, Мендельсон, Гропиус), максимально учли натурный масштаб сооружения [...] в большей части наших проектов такого учета нет. Проекты даны с допуском больших диспропорций отдельных Элементов — это второе.

 

Перевес наших проектов перед иностранными, перевес яркий, несомненный — это насыщенность проектов социально-художественным содержанием [...] стремлением приложить все силы к созданию архитектурно-художественного сооружения, отвечающего значению памятника нашей социалистической эпохи, как его представляют себе наши архитекторы и как, конечно, не могут ни в какой мере представить себе живущие и работающие в капиталистических условиях иностранные архитекторы *. [...]