Материал и монументальность
Рукопись (машинописная), объемом в 10 страниц, хранится у В. О. Мунца. Первый вариант статьи, датированный 16 ноября 1940 г.
[...] Если не считать временных декоративных убранств, триумфальных арок, временных выставочных павильонов, то есть случаев, когда деятельность архитекторов преследует в значительной степени бутафорские задачи [...] то всякое архитектурное произведение должно быть долговечным настолько, насколько позволяет примененный материал, и нужно, чтобы этот материал был так обработан, чтобы его физические свойства обеспечили максимальную долговечность. На наш взгляд, это одно из условий художественной полноценности всякого вообще архитектурного произведения.
Заостряя в дальнейшем вопрос на архитектуре, его расширяя, касаясь идеи архитектурного произведения и понимая идею как комплекс эмоциональных воздействий, то есть отождествляя идею с образом, мы нашли бы [нужным] разложить понятие архитектурного образа на четыре элемента: 1) форма как таковая, дивная, что-то говорящая, 2) функция — назначение, 3) конструкция, 4) материал. Эти элементы не поддаются строгому разграничению и, кроме того, могут получать разную степень развития в том или ином случае.
И вот нам кажется, чем большую роль в архитектурном произведении получает первый элемент — форма как таковая, тем в большей степени претендует архитектурное произведение на монументальность. Памятник, монумент дает максимальный простор монументальным художественным исканиям. [...]
Другую крайность составляют сооружения промышленного или инженерного назначения [...] Они могут вылиться в очень внушительные формы, но формы эти должны быть следствием только функции, хотя бы и интуитивных исканий, но никак не исканий другого порядка.
[...] Промышленная архитектура — архитектура наименее монументальная. Внушительность в отдельных случаях впечатления получается автоматически, как следствие логической мысли и интуиции, направленной на утилитарные цели. [...]
Между этими двумя крайностями остается обширная область гражданской архитектуры, обнимающей всевозможные здания общественного и жилого назначения. В творческих исканиях, направленных к разрешению бесчисленных задач гражданской архитектуры, четыре указанных элемента приковывают внимание художника, но в разной степени и в большей или меньшей слитности. Художественный такт должен подсказать необходимую долю внимания каждому из них.
Выделение выразительности формы в ущерб функции, конструкции и материалу низводит значимость художественного образа здания до разряда «декоративной» архитектуры. Излишнее подчинение выражающей формы требованиям трех других элементов обусловливает излишнюю трезвость там, где зритель вправе ждать эмоций. Но полное игнорирование четвертого элемента — материала, на наш взгляд, повторяем, не может дать полноценной архитектуры. И чем важнее по своему значению в общественной жизни здание, тем в большей степени оно может претендовать на монументальность, тем обиднее в нем игнорирование материала, отсутствие «культуры» Этого материала, которое является обыкновенно следствием низкой строительной культуры эпохи и страны вообще.
В полном ли смысле монументальна архитектура нашего «классицизма» конца XVIII и начала XIX века? Ею можно восторгаться, находить в ней размах и своего рода достижения, неизвестные на Западе, где зародился этот классицизм, и надо со всей откровенностью признать, что это — достижения именно «своего рода». В них, как хотите, чувствуется наносная, не имеющая глубоких корней культура, которая внешне сглаживала и заглушала иное, но здоровое народное начало, как раз так же, как штукатурка и алебастр на некоторое, не очень продолжительное время стилевыми рустами и обломами скрывали честную кирпичную кладку стен. * Начиная со следующего абзаца приводится текст второго варианта рукописи, объемом в 12 страниц, датированной 8 марта 1941 г.
[...] В архитектуре отделить материал от формы еще труднее. В архитектуре та или иная система форм исторически вырабатывается, если не подчиняясь вполне конструктивному принципу, то, во всяком случае, его знаменуя, его отображая, и непременно с выявлением физических свойств материала. Кроме того, современный строительный процесс, как нам кажется, включает представление о той степени долговечности воздвигаемого, какую может обеспечить избранный материал в данных климатических условиях. Случаи преждевременного сноса зданий, как бы они ни [были] часты, Это следствие обстоятельств, не предвиденных строителем. Чем важнее роль здания в жизни общества, тем ярче должна быть выражена в архитектурных формах его значительность, тем монументальнее должно быть здание. Но тем более должна быть обеспечена и его долговечность как теми же формами, так и материалом. Однако свойства и обработка этого материала всегда, даже в незначительных зданиях, должны эстетически восприниматься. Иначе здание, по нашему мнению, архитектурно неполноценно.
[...] Во всех памятниках архитектуры, дошедших до нас от прошлых веков, мы видим эту связь формы и материала. С максимальной полнотой она осуществлена в памятниках Эллады, но мы видим ее также в «пластичной» кирпичной с толстыми швами кладке стен и сводов Византии. Она ярко выражена в примитивной конструктивности правдивой романской архитектуры и виртуозной технике каменной или кирпичной готики центральной Европы. Средневековая архитектура Северной Италии основана на строительной логике и притом пленяет чередованием камня и кирпича.
В архитектуре эпохи Возрождения выявление конструктивного принципа уступает классическим отвлеченно-выразительным формам, которые не всегда отвечают конструкции, но остаются в согласии с материалом. «Культура материала (De Pflege des Materials, по выражению немецких теоретиков), как наследие высокой строительной техники средневековья, сохраняет все свое значение, сохраняя его (особенно ярко во Франции) до наших дней.
Та же связь формы с материалом отражена в памятниках допетровской России. Естественно и правдиво выявлены свойства материала в эластичном срубе (не теряющем красоты даже в покосившемся от времени виде), в грубоватой кладке массивных каменных стен и в кладке кирпичной, то исключительно тщательной памятников Ярославля, то более грубой, оштукатуренной и побеленной в Пскове, но всегда пластичной, воспринимающей как бы вдавленные в нее детали.
Но в отношении правдивости в применении материала дальнейшая судьба русской архитектуры менее благоприятна. Когда западная архитектура вводится в петербургское и вообще государственное строительство, она просто сменяет старую национальную, без всякого учета ее своеобразных черт... Соответствие материала форме в условиях того строительства было тонкостью, требующей и технического умения и времени. Эта тонкость была с легким сердцем отброшена, а потом и забыта. И стали возводиться кирпичные здания, покрытые штукатуркой, воспроизводящей просто и дешево весь комплекс форм архитектуры каменной.
Правда, гений Растрелли создал исключительной яркости эпоху в истории нашего зодчества, оставившую за собой одновременные достижения на Западе — творчество Растрелли и его школы — это фантастичная пластика, иллюзорная, как фейерверк. Это система архитектурных форм вне материала, вне строительного процесса рожденных. Это не кладка, а лепка, которая требует от материала полной податливости. Из тесаного камня эта архитектура теряет. В штукатурке, в гипсе, с окраской и позолотой она полноценна. Она требует постоянной о себе заботы. Драгоценная в других случаях патина времени, как символ победоносной с ним борьбы, такую архитектуру только оскорбляет. Свежеотремонтированная, она воскресает. Это не то, что мы хотели бы подразумевать под монументальной архитектурой.
Но архитектура нашего барокко отзвучала бесповоротно. Воспев с небывалой идеализацией породивший ее уклад жизни, она не мыслится вне этого уклада, и к ее памятникам нет возврата. Близкими же нам остаются памятники классицизма. Они общечеловечны, они почти вне эпохи и, во всяком случае, они не требуют «тоги», как требуют те «напудренного парика».
Но, оставаясь в рамках поставленного вопроса о материале, мы не можем не отметить, что необыкновенная монументальность замыслов в Захаровском Адмиралтействе, Томоновой Бирже и улице Росси стоят в успевшем у нас сделаться традиционным и незамечаемым конфликте с материалом — штукатуркой и гипсом. Материал здесь не говорит о долговечности, и лучше о нем забыть при любовании этими памятниками.
[...] Но нельзя с той же снисходительностью смотреть на памятники нашего прошлого, которые по своим размерам и значению должны относиться к примерам монументальной архитектуры. Если не считать бесспорно очень высоких художественных качеств их внутренней отделки, не подверженной атмосферным воздействиям, и, в соответствии с этим, эстетически не требующей ей прочных, ни естественных материалов (даже наоборот!), то за немногими исключениями слабый имитирующий материал внешней архитектуры делает эти здания не вполне монументальными при всем композиционном мастерстве их авторов. Это звучит жестко и смело, но хочется сказать, что перед нами скорее модели прекрасных зданий в натуральную величину, заставляющие мечтать о настоящих зданиях так же, как гипсовая отливка заставляет мечтать о будущей настоящей скульптуре. [...]
[...] Время упадка нашей архитектуры, время застройки наших городов жилыми домами со штукатурными дешевыми, пестрыми по стилю и окраске фасадами сменилось лет за двадцать до первой империалистической войны определенным подъемом. За Это недолгое время был построен, преимущественно в Ленинграде, ряд зданий, в фасадах которых естественный материал — гранит, родомский песчаник, финляндский горшечный камень, кирпич облицовочный или только высококачественный и, наконец, штукатурка, трактуемая именно как штукатурка — получил широкое и успешное применение.
Переходя к нашей архитектурной практике сегодняшнего дня, приходится с сожалением признать, что нам после нескольких лет застоя не удалось поддержать почин этой «культуры материала». Мы были вынуждены идти иным путем, не обеспечивающим архитектурно полноценных результатов. Применяя дорогие сорта штукатурки, почти всегда имитирующие камень, мы отходим от наивных приемов нескрываемого обмана, а потому как бы перестающего быть таковым, нашего классицизма.
[...] Пишущему эти строки кажется, что наша строительная практика в отношении внешней архитектуры большинства зданий... пошла по неверному пути. Игнорирование правдивости материала в композиционно значительных достижениях, особенно в многоэтажных жилых домах, может снизить их будущую оценку. Нужно оживить остывшее влечение к естественным материалам.
[...] Быть может, более откровенное выявление современных методов ведения работ и такое же применение дешевых материалов в массовом строительстве дадут наименее эффектные, но более длительные и полноценные в архитектурном отношении достижения и, быть может, архитектурная мысль снова вернется к естественному камню, а не его имитации, когда будет идти речь о монументальных зданиях.
Добавить комментарий