[...] Перспективная планировка должна заглянуть дальше 1942 года, года, на который у нас имеются кое-какие цифры. Она должна дать систему, принципы построения Москвы.

 

Надо дать и срок, хотя не он решает, он только является ориентировкой. На Западе этот срок обычно 30 лет.

 

Теперь перехожу к изложению тех общих принципов в построении плана Москвы, которыми руководствуется АПУ в своей работе.

 

1-й вопрос — что представляет собой Москва. Некоторые говорят, что социалистический город это есть город только индустриальных рабочих.

 

Приведу для иллюстрации работу проф. Ладовского. В этом отношении его схема неправильна. Он решил, что социалистический город есть только город промышленного пролетариата и так построил свою схему. У него столица как таковая отпала. Ее мозг уничтожен, остается очень крупный рабочий центр. Я думаю, что это неверно.

Теперь второй вопрос. Каковы основы, конкретные условия осуществления задачи? Конечно, не постройка нового города, не уничтожение Москвы, а ее реконструкция.

 

В этом отношении проект Корбюзье, который сносит всю Москву, неприемлем.

 

Корбюзье пишет, что эту систему, то есть сломку города, он не может предложить для Парижа, потому что Париж — город ценный и культурный, Москва же город, где кроме Кремля ценного ничего нет, кроме того, у которого все впереди.

 

 

 

Для реконструкции нужны решительные меры. Нужна хирургия. Но когда нужен хирург, не приглашают палача.

 

Следующий вопрос — о росте города. Большинство авторов проектов уделило очень много внимания этому вопросу. Население, конечно, будет расти и за пределами 4—5 млн. Отсюда как обеспечить правильное его расселение, рост города?

 

Задача не только в том, чтобы предусмотреть рост населения, а в том, как обеспечить распределение его на территории.

 

Большинство авторов решило вопрос так, что исходили из необходимости создать план вечно растущий. Этот вечно растущий план был в коллизии с существующим расположением Москвы.

 

Отсюда стремление разорвать кольца, ясно выраженные во многих проектах.

 

Как-то не хочется представить себе план будущей Москвы, который не будет отличаться от старого. Однако в схеме это неизбежно.

 

Надо сделать те выводы, которые диктует исторически сложившаяся система Москвы. Можно ли вообще овладеть стихией расселения и роста города?

 

Советская политика дает нам огромные преимущества. В буржуазных условиях, в условиях довоенных планировка только регулировала градостроительство, но не руководила им. Мы же можем взять процесс в свои руки. [...]

 

[...] Кремлевское кольцо должно быть расширено и приведено и такой порядок, чтобы оно могло играть такую же роль, как играет, например, кольцо такого же диаметра, но гораздо более узкое и простое в Вене. Кольцо вокруг Кремля мы должны расширить и увеличить по реке в сторону Дворца Советов и Дворца Труда. Это будет первое кольцо Москвы. Его надо будет сразу разгрузить, ему надо дать помощь. Эту помощь мы мыслим в создании параллельного кольца по направлению Кузнецкого моста, ул. Огарева и т. д. в обход до Дворца Советов. Мы этим создадим подсобную магистраль для первого кольца, которая без рельсов, без трамваев и звонков, без шума дает направление движению в обход центра. Может быть, там будет трамвай, может быть, мы его и снимем. И кремлевское кольцо, расширенное вдоль реки, с разгрузкой его устройством параллельного второго кольца, и представит из себя сердце Москвы.

 

Центральное кольцо по содержанию, и технически, и по архитектурному выражению останется столичным центром, по крайней мере на предвиденные сроки.

 

Кольцо «А» непременно нужно продлить в Замоскворечье. Наш город радиально-кольцевой. Поскольку это так, форма обязывает к тому, чтобы довести ее до логического конца и взять все то, что форма дает. Продление кольца «А» в Замоскворечье и необходимая техническая проработка Трубной площади, которая уничтожила бы имеющиеся там спуски, дали бы правильное решение объездного кольца.

 

Нам нужно иметь в Москве чистый воздух, незагрязненную воду. Если для того чтобы охранять воду установлены жесткие зоны: одна — охрана источников, другая — зона контроля, в которой не позволяют ни строиться, ни загрязнять почву, то неужели не настало время для того, чтобы установить такие же зоны с тем, чтобы воздух и почву точно так же защищать. Мы мало учитываем то, что 5—6 млн. жителей, которые могут в Москве разместиться, ставят требования в смысле охраны их здоровья, в смысле чистоты воздуха. Нужно эту территорию, ограниченную, занятую городом, жестко охранять. [...]

 

[...] В перспективе решение развития не Москвы-города, а именно Большой Москвы, может быть такое основное пятно, примерно существующая Москва в Окружной дороге, кольцо парков вокруг ядра, сплошная жестко охраняемая цепь — Воробьевы горы, Фили, Серебряный бор, Покровское, Тимирязеве, Останкино, Сокольники, Измайлово, Кусково, Кожухово. Далее контрольная зона километров 15 шириной, существующие же заселенные районы стабилизируются, остальное — зелень, леса, рекреация. Далее территория, планируемая областью, и наконец кольцо промышленных городов, охватывающих Москву по уровню Каширы, где железнодорожные пути встречаются с мощными линиями Оки, встретятся с потоками угля из Донбасса, с газом из Бобриков, с потоками хлеба и металла, идущими по воде и по жел. дорогам — там создаются новые промышленные центры, родственные Москве, сопряженные с Москвой, но не городом Москва. [...]

 

[...] Искания архитектурного оформления — работа длительного характера. Мы сделаем план Москвы, но выявление характера архитектуры Москвы будет работой более длительной, будет работой не одного человека и не одной группы людей.

 

Следующий этап нашей работы — комплексная проектировка ансамблей Москвы. Именно то, что нам нравится в Ленинграде.

 

Необходимо развертывание отдельных индивидуальных мастерских и приглашение отдельных мастеров: главных архитекторов улиц, площадей, парков и т. д. Нашей задачей здесь будет объединение, такая координация этой работы, которая позволила бы соблюсти единство архитектуры Москвы. [...]

 

[...] Мы должны организовать нечто вроде научно-исследовательского, контрольно-проектировочного аппарата высокой ценности, который позволил бы нам проверять, вводить новые принципы и делать новые образцы строительства Москвы. Нужно создать научно-исследовательский архитектурный кабинет Москвы. [...]