В течение двадцати пяти лет существования CIAM я был его преданным членом. Представляется вполне уместным сейчас сказать, что значило для меня это международное объединение архитекторов и градостроителей на протяжении долгой битвы за новую архитектуру. Наиболее важным был тот факт, что в мире, исполненном путаницы, разрозненных усилий, небольшая наднациональная группа архитекторов ощутила необходимость объединить свои усилия, чтобы обозреть как некую тотальность, как целое те многосторонние проблемы, которые стояли перед нами.

 

Решение возвысить концепцию целого над всеми ограниченными реалиями предопределило наше отношение, наши убеждения и нашу веру.

 

Именно эта идея действовала как магнетическая сила в самых разных обстоятельствах и перед лицом группировок, сильно различавшихся по своим национальным и расовым традициям. Она возникла в Европе, но сегодня распространилась по всему миру. Это обогатило нас. Тот факт, что расовый или национальный гений различных стран тяготеет чаще всего к одному специфическому подходу по отношению к нашему общему пониманию жизни, исключая остальные, заставляет нас понимать, как необходимы нам корректирующие влияния других жизненных фори порождающих самые разные ценности.

 

Например: кажется, что младшее поколение в США — моложе нас более чем на пять лет — полностью заворожено проблемами покорения космоса. Затаив дыхание, оно следит за тем, как ученые всего мира начинают пролагать путь к звездам, раньше чем нам удалось пожать плоды своих земных дел. Их воображение устремлено к новым предела» почти не осознавая всей путаницы и беспорядка, порожденных за время этого ревностного стремления к неизведан ному.

 

Поставленные лицом к лицу с проблемами и чаяниями те: частей света, которые мы именуем «слаборазвитыми странами», мы обнаруживаем, что их культура часто приводил; нас к более ясному уразумению самых глубоких мотивов человеческого существования, чем те сложные цивилизации, которые мы создали для самих себя. В этом случае мы порой сожалеем об утрате ими их древних корней и связей даже больше, чем они сами, но было бы большим заблуждением полагать, что они сохранили бы свою целостность если бы не приняли участия в эволюционном процессе, который связывает сегодня всех нас. Одно они обычно помня' отчетливее, чем все мы,— это то, что человек живет также и в поисках счастья, и мне бы хотелось, чтобы со стороны архитекторов побольше исследовалось то, что бесспорно является необходимым условием этой штуки, называемое «счастьем».

 

Было время, когда архитекторы склонны были думать, что непротекающая крыша — самое важное условие счастья, не с тех пор мы поняли, что хотя она и может остановить дождь но совсем не обязательно создает счастливый человеческий климат.

 

Я хочу провозгласить поэтому свою веру в то, что создании красоты и формирование ценностей и образцов является сокровенной страстью человеческого существа, движет им более глубоко и более постоянно, чем требования комфорта. В нашей ежедневной борьбе за водружение непротекающих крыш над головами миллионов бесприютных мы слишком легко об этом забываем.

 

Я горячо надеюсь, что CIAM будет продолжать бороться за свою первоначальную концепцию всеобщности во имя человека как мерила всех наших проблем в градостроительстве и архитектуре.