1. Важные проблемы теории и практики советской архитектуры обсуждаются у нас на протяжении последних лет со все возрастающей страстностью.

 

Архитектура должна служить интересам Советского государства. Это должны себе уяснить те, кто в своем увлечении различными «измами» забывает о самом существе вопроса, то есть о социальных, исторических задачах архитектуры в нашу эпоху.

 

Когда в Западной Европе феодальное дворянство стало под напором новых экономических отношений и порожденных ими новых идей сдавать одну позицию за другой новому классу буржуазии, чистота вырабатывавшегося веками своеобразного архитектурного стиля была потеряна. Ярким примером такой художественно-культурной деградации являются репрезентативные сооружения второй половины XIX века.

 

Этот «стиль» определял, по существу, и архитектурные вкусы русского купечества. В эклектическом разнообразии отдельных частей — египетского вестибюля, испанской готики интерьеров, отдельных пропорций рококо и ампира — смешивались воедино своеобразные монстры купеческой безвкусицы. Особенно широко практиковались эти «стилевые» приемы в 70—80-х годах прошлого столетия. К концу XIX века это эклектическое развитие архитектуры было Завершено пышным расцветом так называемого «стиля декаданс», пришедшего к нам также из Франции и столь характерного своим применением в обработке фасада длинноволосых наяд и глистообразных железных балконов, решеток и лестниц. Весь этот арсенал «утонченных», а в действительности безобразных «выразительных» средств, определился уже в здании Кастель Беранже под Парижем. В архитектурных школах процветала тогда стилизация, много внимания и сил затрачивалось на то, чтобы превратить цветок в орнаментальную линию. Наш гениальный Врубель приводил в восторг учеников бывшего Строгановского училища своими трансформациями орхидеи в замечательный орнаментальный рисунок. Но Врубели составляли исключение, и во всех областях изобразительного искусства, и архитектуры в том числе, господствовали в то время Эпигоны дешевого вкуса и эклектического бесстилья.

 

В противовес этим эпигонским устремлениям конца прошлого века в России выдвинулись два других направления: эстетико-ретроспективное во главе с А. Бенуа и Дягилевым *, вылившееся впоследствии в живописи в движение «Мира искусства», а в архитектуре давшее плеяду талантливых мастеров, использовавших мотивы ампира, а затем итальянского Возрождения (Жолтовский, Фомин, Щуко), и другое, родившее так называемый «русский национальный стиль», к которому в архитектуре примкнули такие мастера, как В. Васнецов (построивший Третьяковскую галерею), Покровский * и Щусев. Эта группа пыталась освоить все ценное и высокохудожественное, что давала русская архитектура на протяжении ее исторического развития.

 

 

 

2. Декадентское течение в архитектуре позже привело к кубизму. Высшим проявлением кубизма, народившегося почти одновременно во Франции, в Германии и у нас, и одновременно предельным его достижением является конструктивизм. Но конструктивизм создал архитектуру громоздких и в то же время исключительно элементарных, простейших форм. Это архитектура, если можно так выразиться, короткого дыхания. Она имеет право на существование в индустриальном строительстве. Ее рационализм может быть ценен в применении к архитектуре машин, пароходов, аэропланов, авто, где обтекаемость воздухом и водой диктует лаконическую форму. Но для общественных сооружений, в которых человеческая мысль и человеческое чувство ищут не только рационализаторских удобств, но и эстетического удовлетворения, такая архитектура совершенно непригодна.

 

Каждое сооружение должно иметь свой не только технический, но и художественный образный тип, и не только в системе конструкций, но и в обработке поверхностей и силуэта стен.

 

Советская общественность осудила аскетическую неряшливость в исполнении коробочной архитектуры, заставила всех мастеров нашей страны и многих архитекторов Западной Европы и Америки (в конкурсе на Дворец Советов принимало участие около 400 мастеров) напрячь все свои усилия в поисках такого синтетического, художественного, яркого и конструктивно целесообразного архитектурного стиля. Этот конкурс явился своеобразным архитектурным экзаменом для современной архитектурной мысли. И вот этот то конкурс и явился той отправной точкой, с которой началась борьба течений в советской архитектуре. Главными участниками этой борьбы являются сторонники классических стилей, конструктивисты и стоящие между ними группировки.

 

Но, к сожалению, эта принципиальная борьба очень часто подменяется цеховыми выступлениями отдельных архитекторов, набивших себе руку на подражании той или иной стилевой школе и старающихся эти свои «ортодоксальные» навыки (в данном случае безразлично — является ли это подражанием мастерам итальянского Возрождения или Корбюзье) выдавать за единственно мыслимый и единственно отвечающий нашим запросам советский архитектурный стиль. Всякие попытки самостоятельных поисков нового стиля, адекватного социально-политическим устремлениям нашей страны и нашей эпохи, попытки овладения всем богатством архитектурного наследства прошлых веков объявляются заранее опороченными. Говорят о «возврате к прошлому», о «купеческом засилии» и т. д. При этом не дают себе труда вникнуть в основы композиции сооружения, в его конструктивные принципы и стилевые особенности.

 

3. Наиболее здоровым в архитектуре может быть признано в настоящее время только течение, основанное на правильном применении современных строительных принципов, современных конструкций и материалов, притом течение, облачающее этот скелет в прекрасную одежду архитектурных деталей. Должны быть полностью учтены климатические, бытовые и социальные предпосылки каждого нашего крупного сооружения, и каждый архитектор при этом должен заранее признать судьей своего архитектурного сооружения не только архитекторов, но прежде всего массы нашей рабоче-крестьянской страны. Как театральная постановка может быть принята или отвергнута зрительным залом, так и архитектурное сооружение может быть признано или отвергнуто общественным мнением нашей страны. Руководители партии и правительства принимают самое близкое и непосредственное участие в работе наших основных архитектурных кадров. В разработке проекта Мавзолея Ленина и гостиницы Моссовета, над проектом которой я работал совместно с архитекторами Савельевым и Стапраном *, представители правительства принимали самое активное участие, и по их указаниям мне приходилось неоднократно переделывать отдельные существенные детали. Стиль, следовательно, создается не только одними архитекторами, но и заказчиками и потребителями. Это особенно верно для нашего социалистического государства.